Зимой 2023 года на углу Моховой и Белинского в Петербурге появился мужчина — он часами сидел на морозе на раскладном стульчике с табличкой: «Дам уроки академического вокала в обмен на детское питание. Мы из Мариуполя!»
Это Александр Румянцев, выпускник Донецкой консерватории имени Прокофьева. Он уехал в Россию от повестки в ВСУ еще в 2016-м, а после разрушения родного Мариуполя в 2022-м перевез сюда маму, у которой рак четвертой стадии. Двух его 10-летних дочерей вместе с их мамой эвакуировали в Нарву.
«Бумага» поговорила с Александром и узнала, как сложилось, что оперный певец из Украины вынужден обращаться к прохожим в Петербурге, чтобы прокормить детей.
«Обычный оперный певец»
Александру Румянцеву 35 лет, и до начала полномасштабной войны в Украине он не бедствовал, хоть и нужно было обеспечивать детей и помогать болеющей маме.
Он родился и вырос в Мариуполе. После школы пошел в армию, и там заметили его вокальный талант. Отслужив, Александр поступил в Мариупольское музыкальное училище, а потом в Донецк на вокальное отделение консерватории. Правда, диплом академического оперного певца прошлой весной сгорел — вместе с квартирой на площади Победы в Мариуполе.
— В театрах я пел мало, буквально полгода. Я не какой-то там выдающийся, просто обычный оперный певец. Но изредка случались гастроли — 1000 долларов за вечер. Параллельно я занимался преподаванием, так что [педагогический] опыт перевалил за 10 лет.
Большую часть времени Александр проводил в Киеве — там было проще зарабатывать. В Мариуполе у него оставались мама и маленькие дочери-двойняшки, которые живут с его бывшей девушкой.
«Не хочу становиться убийцей»
Александр признается, что в 2014-м, когда после присоединения Крыма к России начался конфликт в Донбассе, его «чуть не затянуло в это».
— Я всегда старался быть за справедливость. Вставать на сторону слабого. Поэтому, когда всё начиналось, я чуть на референдум (референдум о самоопределении Донецкой народной республики 11 мая 2014 года — прим. «Бумаги») не пошел. Собирался вместе с матерью, по случайности лишь не проголосовали. И слава богу. Я тогда не понимал, к чему это ведет. Понял поздно. В 2015-м [обстреляли] микрорайон Восточный, где у нас раньше была квартира. Тогда за одно утро 31 человек погиб, двое моих знакомых. Кто угодно мог обстрелять, конечно, но было ужасно обидно, что правды не узнать.
После этого Александр получил повестку в вооруженные силы Украины и решил, что из страны нужно срочно уезжать.
— Я, естественно, отказался [вступать в ВСУ], потому что я против любых военных конфликтов. И неважно, на чьей стороне, — я не хочу становиться убийцей. Поэтому уехал в Россию.
Молодой человек оставил родных, решив, что сможет лучше им помогать, отправляя заработанные деньги. В итоге своих детей и маму он не видел шесть лет.
— Я понимал, что если поеду обратно, меня арестуют или призовут опять. А так не годится. Поэтому здесь и застрял. К 2017-му, за почти полтора года, оформил гражданство. Это для того времени нормальный срок, тебя ведь ФСБ проверяет. У меня две проверки было. Все-таки из Украины приехал.
Когда Александр сбежал от призыва в ВСУ, его исключили из списка заслуженных артистов Украины — звание он получил за несколько месяцев до прихода повестки.
— Но я сам натворил, сам виноват, сам уехал — никаких обид нет. Скорее за себя стыдно становится.
«Все здесь для нее добрые люди»
Несколько лет Александр работал в музыкальных школах и давал частные уроки, в основном в Москве. Но с началом военных действий в 2022-м благополучная жизнь закончилась.
2 марта связь с родными окончательно пропала, и Александр отправился в Ростов: пытался добраться до Мариуполя вместе с гуманитарными грузами, чтобы вывезти близких. Не получалось — город обстреливали и никого не пропускали. За несколько месяцев попыток Александр попал в долги.
Первой вышла на связь девушка. Ей удалось выехать с детьми в Россию, а затем в Эстонию. По дороге они с Александром впервые за эти годы смогли увидеться. Сейчас он снимает гостиницу ей и детям в Нарве: ехать некуда, жилья в Мариуполе больше нет.
Разрушен и дом мамы Александра, 72-летней Людмилы.
— Мама жила в нашей квартире на площади Победы. В начале марта к нам залетел кусок снаряда, прямо в холодильник. Повезло, что она спряталась в погребе. Потом район начали страшно бомбить. Сначала был авиаудар, снесло крышу дома. Потом обстреляли двор. Машины все сгорели, а от дома коробка осталась. За водой бегали в соседний детский садик. Вот во время таких пробежек до садика одного молодого парня из нашего дома убило, другого серьезно ранило. Он там вместе с ними [с мамой и другими жителями] в бомбоубежище лежал, попали в плечо возле сердца — просто снайпер работал.
Через месяц Людмилу эвакуировал и вывез в Россию батальон «Ахмат». Несколько месяцев она прожила у дальних родственников в Тамбовской области. В конце декабря — уже вместе с сыном — они решили перебираться в Петербург, надеясь, что здесь жизнь будет дешевле московской. Сейчас Людмила подает документы на гражданство, чтобы оформить пенсию и лечиться у онколога. Выплаты, обещанные беженцам, она получила. Александру они тоже положены, но он оформлять их не собирается.
— Я выплаты [для беженцев] принципиально не хочу получать, а мама готова. Она тоже всё [военные действия] не особо поддерживает, но она чисто вот русская, хотя тоже родилась в Мариуполе. Все здесь для нее добрые люди.
Людмила хочет вернуться в Мариуполь. Она даже ездила в город, чтобы встать в очередь на жилье, но не удалось: нужные документы сгорели, а съездить снова женщине не позволяет здоровье.
«Понимаю, на что пойдут налоги»
Сейчас Александр и его мама живут в дешевых гостиницах и общежитиях. Александр через знакомых устроился ночным администратором в место, где ему обещали выделить жилье, но в итоге обманули и с арендой, и с зарплатой.
— Официально я не хочу устраиваться. Не хочу платить налоги — понимаю, на что они пойдут. Я этнический русский с дедушкой из Тамбова, бабушкой из Мичуринска. Но в Украине… родной народ.
Так что теперь Александр предлагает уроки академического вокала. Пытался искать учеников в интернете, но неудачно — решил, что личное знакомство на улице будет надежнее:
— Люди пробуют одно-два занятия. Потом, когда я объясняю, что за день нельзя начать петь, «спрыгивают». И домашние задания — а я даю и дыхательную гимнастику, и построение [упражнения для] дикции — не все любят. А тут ты сразу можешь подойти к человеку, понять, как он настроен, какие у него возможности.
Сейчас у Александра четыре постоянных ученика. Он говорит, что, чтобы прожить, ему нужно минимум десять, поэтому старается чаще сидеть с объявлением, надеясь, что его заметят.
— Случается, что деньги дают просто так — со слезами на глазах извиняются за то, что сделали [с Мариуполем]. А иногда предъявляют какие-то претензии — мол, почему не иду работать. Но дело-то в том, что я работаю: я ж не попрошайничаю, просто предлагаю обучение. И с полицейскими разные ситуации: один раз кофе принесли, чтобы я не мерз; в другой стали про отношение к «спецоперации» расспрашивать. Я им честно ответил — начали грозить протоколом.
Вернуться к пению сам Александр не может. Несколько лет назад он перенес ковид, с тех пор одно из легких плохо работает. А еще он стесняется выступать из-за внешности: коронку переднего зуба пришлось приклеить на суперклей.
— Я понимаю, что через несколько лет, вероятно, все зубы выпадут, да и в том состоянии, в котором они сейчас, петь самому невозможно. Поставить съемный протез — не вариант, слишком дорого. У меня всё рассчитано до копейки, каждый месяц мне надо отправлять деньги в Эстонию, маму поддерживать — у нее пока даже пенсии нет. Зато я к войне не имею никакого отношения, и это моя четкая позиция.
Мы работаем для вас — оформите донат, чтобы «Бумага» и дальше писала о событиях в Петербурге
поддержать 💚Что еще почитать:
- «Бросали трубку, когда упоминала, что из Украины». Как беженцы с оккупированных территорий живут в Петербурге.
- В Петербурге появился «Вагнеренок» — молодежный клуб от Пригожина. Мы побывали на встрече, где учат любить родину и рассказывают про экстрасенсов.
